Читаем без скачивания Котечка-Мохотечка и Малыш-Пупырыш. Сказка для всех деток, включая взрослых - Олег Баев

Котечка-Мохотечка и Малыш-Пупырыш

Сказка для всех деток, включая взрослых

Олег Баев

Иллюстратор Диана

© Олег Баев, 2017

© Диана, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4483-8726-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Встреча первая. Котечка, малыш и альбом с динозаврами

Котечка – так звали маленькую девочку. Впрочем, уже не очень маленькую, девять лет – это ведь уже много. С одной стороны. Но с другой стороны, ещё очень мало, поэтому будем считать, что девочка – Почти Маленькая и Почти Большая одновременно. И какое-то время так оно и будет длиться, пока девочка не станет Совсем Большая. Во-от такая большая.

Вообще-то Котечку назвали по-другому, когда она родилась, а Котечкой она стала как-то незаметно, может быть, из-за того, что она очень любила всех кошачьих, особенно – самих кошек. Нет, ко всем остальным кошачьим, которые водятся в дикой и полудикой природе, она тоже очень хорошо относилась, ей нравились и тигры, и пантеры, и барсы, и рыси, и манулы, и, разумеется, львы, только вот домашние кошачьи ей нравились как-то больше. Может быть, потому, что они как-то безопаснее? Или доступнее? Их ведь можно погладить, подержать на коленях, поносить по квартире запеленатыми, надеть на них шапочки для кукол, пинетки для младенцев, покрасить им шерсть фломастерами, сделать им прическу и покрыть лаком для волос, чмокнуть в нос и почесать за ушком. А ещё с ними можно играть, например, бантиком на верёвочке, или с маленьким мячиком, за которым домашние кошачьи любят носиться, подняв хвост трубой. А ещё они трутся об ноги и ласково мурлычут, особенно, когда хотят чего-нибудь. Вряд ли манулу понравится, если на него будут надевать шапочки для кукол или повязывать ему косынку. Манул – зверь очень даже серьезный, судя по выражению лица, которое в дикой природе почему-то называется мордой, и по отзывам натуралистов – тех, кто изучает диких кошачьих. Хотя манул и выглядит почти совсем как домашнее кошачье, есть серьёзное сомнение, что он будет весело бегать по квартире за мячиком, подняв трубой свой пушистый длинный хвост. Хотя, погладить всех кошачьих без исключения всё равно очень хочется, жаль, что этого нельзя сделать.

Котечка иногда задавала себе вопрос – чем, всё-таки, отличаются морды от лиц, но ответить на него было не так-то просто. Она иногда думала, что даже Особо Умные Взрослые тоже не смогли бы на него ответить. На самом деле, нельзя ведь сказать, что морды всех животных красивее или страшнее всех человеческих лиц. Некоторые морды бывают очень даже красивые, взять хотя бы домашних кошачьих, а некоторые лица могут быть очень даже страшные, а ещё люди сами иногда говорят, что у какого-то человека – морда, или даже рожа, что вообще непонятно, что такое, потому что про животное, например, никогда не говорят, что у него – рожа, разве что, иногда – про обезьян. Так что, особой разницы, думала Котечка, пожалуй, и нет. Если у людей могут быть морды, то почему у животных не может быть лиц? В общем, решила девочка, лица – это когда красиво, а морды – когда не очень.

Котечка жила в большом городе, и на дикой природе бывала редко. Можно сказать, почти совсем не бывала, если не считать парки с аттракционами и без аттракционов, разные дачи с огородами и без огородов, куда Котечку несколько раз возили родители, и лес возле этих дач, где они все вместе гуляли, а иногда даже собирали грибы. Но Котечка не считала эти места дикой природой, потому что очень близко. А дикая природа должна быть очень далеко, близко она быть не может. До дикой природы, без всякого сомнения, надо долго-долго лететь на самолёте, ну или хотя бы ехать целых несколько часов на поезде. Вся остальная природа – домашняя, или почти домашняя.

Малыш-Пупырыш об этих вещах пока не задумывался. Во-первых, он был младше Котечки, и задумывался поэтому о совсем других вещах. Сначала, например, о том, почему мамина грудь не всегда находится под его рукой, иногда она куда-то исчезает, и тогда приходится тратить время и силы на её поиски и добывание. Потом – куда время от времени исчезает сама мама, вся, в смысле – вместе с грудью. И наконец – куда время от времени пропадают Котечка и папа. Во-вторых, Малыш-Пупырыш сам был, по мнению Котечки, ярким представителем дикой или почти дикой природы, потому что совсем ещё недавно передвигался на четырёх конечностях. В-третьих, большую часть времени Пупырыш бывал доволен окружающим миром и собой, а о чем серьезном можно думать, когда ты, в основном, доволен? Только о том, куда исчезает тёплая, мягкая и вкусная мамина грудь, а вовсе не о дикой природе, лицах и мордах. Малыша, вообще-то, тоже назвали по-другому, а Пупырышем его величали потому, что был он маленький, крепенький, румяненький, очень шустрый. Хотя, из всего этого, конечно, становится ещё более непонятным, почему возникло именно это – Пупырыш, но что-то есть, видимо, в этом имени маленькое, крепенькое, румяненькое, очень шустрое, иначе бы оно не появилось.

Всё началось с того, что Котечка нашла однажды книгу. Точнее говоря – альбом. Он стоял в папином книжном шкафу на самой дальней и высокой полке, так что пришлось даже стул подставлять, чтобы его достать. Альбом был довольно старинный, ему было уже почти целый век, – а это аж сто лет! – и он был полон иллюстраций про дикую природу. И не просто дикую природу – а самую дикую, можно сказать – дичайшую, потому что когда художник её изображал, ещё и людей-то не было на белом свете. А были всякие жуткие чудища, называемые динозаврами. Одни из них ели травку и всякие фрукты и овощи, а другие, страшно сказать, ели тех, кто ел травку и фрукты с овощами. Котечке нравилось рассматривать этот большой и красочный альбом. Рисунки были похожи на фотографии, настолько реальными казались все эти животные, деревья, которые, как она знала, потом стали травой, и сейчас называются хвощом, и океан с его жуткими обитателями. Океан на одной из картинок был одновременно притягателен и страшен. Притягателен, потому что Котечке нравились моря и океаны, особенно – купаться в них и загорать на теплом песочке. А страшен – потому что на картинке не было ничего, кроме бесконечного, бескрайнего и угрюмого океана, двух высоченных айсбергов, и двух гигантских морских тварей, с невероятными зубами, когтистыми лапами, и противными скользкими хвостами. Твари кружились в зелёной воде одна вокруг другой, стараясь цапнуть друг друга. Котечка очень часто смотрела на эту картину, она её почему-то завораживала, хоть и казалась очень грустной, особенно, когда ей приходила в голову мысль о том, что там, в этой картине, в данный момент, сейчас, когда пытаются укусить друг друга эти морские хищники, и когда мрачно возвышаются вдалеке эти два высоченных айсберга, на земле нет ни одного человека. Не просто нет ни одного города, ни одной деревни, ни одного дома, ни одной школы и ни одного детского садика, а вообще нет НИ ОДНОГО человека! По суше в это самое время, в этот самый момент, наверное, ходят, ползают и бегают разные древние чудища, а людей НЕТ СОВСЕМ! Это было трудно представить.

Так же, как трудно представить себе, что когда-то не было ТЕБЯ САМОЙ, ну вот просто не было и всё, – так же почти невозможно представить себе, что когда-то ВООБЩЕ НИКОГО НЕ БЫЛО. Котечка знала, что это было очень-очень давно, ещё даже до Древней Руси, ещё до того, как родились её папа и мама, и даже бабушка с дедушкой, ещё до того, как придумали жевательную резинку и компьютер. (А ведь были времена, когда компьютеров не было! Это – правда, об этом ей рассказали родители, которые, кажется, говорили вполне серьёзно).

Котечка иногда листала этот альбом, который, вообще-то, был не детский, в смысле – был солидной научной книгой с серьезными и непонятными научными текстами на странице, располагавшейся рядом с иллюстрацией. Котечка честно попробовала прочитать тексты, но довольно быстро поняла, что это полная абракадабра – специальный язык, специально придуманный взрослыми, чтобы их не поняли дети. Но картинки были хорошие, в смысле впечатляющие, поэтому Котечка-Мохотечка любила их рассматривать. Мохотечка – это такое дополнительное имя, которое, наверное, тоже связано с нежным отношением к кошачьим, потому что в нём есть что-то мягкое, пушистое и меховое. У Котечки, надо сказать, были альбомы с древними ящерами, которые были изданы именно для детей, но они нравились ей почему-то не так сильно, как этот папин альбом. Может быть, потому, что иллюстрации в её альбомах были какие-то уж совсем детские, а Мохотечка была, всё-таки, уже Почти Большой девочкой.

Из своих альбомов про динозавров и других древних животных Котечке больше всего нравились те, которые нужно было рассматривать со специальными очками – тогда картинка становилась объёмной, а животное приобретало такой натуральный вид, что казалось, будто бы оно находится совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, стоит её только протянуть, и… Но Котечка не решалась протягивать руку. Во-первых, например, тираннозавр рекс – это совсем не домашнее кошачье, и не возникает никакого желания почесать ему за ушком (которое, к тому же, неизвестно где находится), или погладить. Во-вторых, хотя это, конечно, всего лишь картинка, но уж очень объемная, и лучше руки держать не так близко – просто так, на всякий случай. Конечно же, диплодоки или стегозавры не такие противные, как дождевые червяки, когда они выползают на асфальт после дождичка, но эта их кожа в складках, и чешуя, как-то тоже не вызывают желания прикоснуться. (А вот был бы кошмар, если бы червяки были такого же размера! Идёшь себе утром в школу, а на асфальте лежит такой толстенный червь. Правда, в этом случае его было бы проще обходить, не то что эти маленькие, противненькие, извивающиеся тельца, брр!).